Мобильная версия
Синяков сам никогда не говорил о войне. О его подвигах рассказала «летающая ведьма» Анна Егорова. «После взятия Рейхстага он, трезвенник, зашёл в немецкий кабак и выпил кружку пива за победу советского народа — в память об одном пленном. Больше не пил. Даже тогда, когда спустя годы спасённые узники концлагеря Кюстрин собрались, чтобы чествовать заведующего хирургическим отделением медсанчасти Челябинского тракторного завода Синякова Георгия Фёдоровича».
Экзамен на хирурга сдал в лагере
Окончивший медфак Воронежского университета Георгий Синяков ушёл на Юго-Западный фронт на второй день войны. Во время боёв за Киев до последнего оказывал помощь раненым солдатам, попавшим в окружение... А потом Синяков оказался в плену. Два концлагеря — Борисполь и Дарница. А затем — Кюстрин, в 90 км от Берлина. Теперь он служил людям там.
Голод, обморожения, дистрофия, ранения, простуды. Немцы решили устроить русскому доктору экзамен — он, голодный и босой, на глазах у экзаменаторов, пленных врачей из европейских государств, сделал резекцию желудка. У ассистентов Синякова дрожали руки, а он спокойно и чётко выполнял манипуляции. «Лучший хирург из СССР не стоит немецкого санитара» — с того дня в Кюстрине забыли эту обидную фразу.
Георгий Синяков ведёт встречу ветеранов войны.
Слухи о толковом докторе вышли за пределы концлагеря. Немцы стали привозить своих к пленному русскому врачу. Однажды Синяков оперировал немецкого мальчика, подавившегося костью. Когда ребёнок пришёл в себя, заплаканная жена «истинного арийца» поцеловала ему руку и встала на колени. После этого Синякову разрешили свободное передвижение по лагерю, огороженному тремя рядами сетки с железной проволокой, и назначили дополнительный паёк. Этим пайком он делился с ранеными заключёнными.
Послабления режима дали возможность создать подпольный комитет: организовывать побеги, распространять листовки, в которых рассказывалось об успехах Красной армии. Хирург видел в этом особый смысл: поднять дух людей, оказавшихся в концлагере, — один из методов лечения.
А ещё Синяков изобрёл лекарства, которые затягивали раны, хотя сами ранения при этом выглядели свежими. Эту мазь он наносил Анне Егоровой. Легендарную лётчицу фашисты сбили под Варшавой в 44-м. По сводкам Совинформбюро прошла информация о присвоении Егоровой, совершившей более трёхсот боевых вылетов, звания Героя Советского Союза посмертно. Никто не знал, что обгоревшая «летающая ведьма» попала в плен и оказалась в концлагере. В том самом Кюстрине, где у операционного стола стоял Синяков. Гитлеровцы ждали, когда та поправится, чтобы устроить показательную казнь, а лётчица всё «угасала и угасала».
Русский доктор лишь разводил руками — мол, лекарства не помогают, Егорова обречена, а сам продолжал колдовать над Анной. Синяков помог ей бежать из концлагеря, как только она поправилась.
Имитация смерти
Как-то в концлагерь пригнали сразу 10 советских лётчиков. Георгию Фёдоровичу удалось сохранить жизнь им всем. Способы спасения заключённых были разными, но чаще всего Синяков использовал имитацию смерти. Георгий Фёдорович учил живых притворяться мёртвыми (задержка дыхания, обездвиженное тело и т. д.). Доктор «гримировал» их своими мазями, скрывая оставшиеся цвета жизни на измождённых лицах. К тому же мази чудовищно воняли, что закрепляло мысль: «Этот помер». Синякову оставалось только констатировать смерть, и тогда «труп» вместе с теми, кто действительно своё отжил, солдаты выкидывали в ров неподалёку от лагеря. Как только фашисты уезжали, пленный оживал...
«Трупом» побывал и Илья Эренбург, попавший в Кюстрин 18-летним. Его фотографию с подписью на обороте: «Георгий Синяков заменил мне отца» Георгий Фёдорович хранил до конца жизни.
Илья Эренбург.
Кивая на худющего Эренбурга, надсмотрщики спрашивали врача: «Jude?» («еврей» — нем.). «Нет, русский», — уверенно отвечал Синяков, понимавший, что у jude нет ни единого шанса на спасение. Доктор спрятал его документы, так же как прятал и награды лётчицы Егоровой, придумал раненому солдату фамилию Белоусов... Но Илью всё равно отправили в каменный карьер. Это было равносильно расстрелу. Тогда доктор превратил Эренбурга в «мёртвого». Тот «умер» в инфекционном бараке, куда фашисты боялись нос совать. Потом «воскрес», перешёл линию фронта и закончил войну офицером в Берлине.
Последний подвиг в лагере доктор совершил, перед тем как наши танки освободили Кюстрин. Тех заключённых, что были покрепче, гитлеровцы закинули в эшелоны, а остальных решили расстрелять. На смерть были обречены 3000 пленных. Случайно об этом узнал Синяков. Ему говорили: не бойтесь, доктор, вас не расстреляют. Но Георгий Фёдорович не мог оставить своих пациентов. Он уговорил переводчика пойти к начальству и попросить гитлеровцев не брать ещё один грех на душу. Переводчик с трясущимися от страха руками передал слова Синякова фашистам. Они ушли из Кюстрина без единого выстрела. И тут же в концлагерь вошла танковая группа майора Ильина.
О концлагере — ни слова
Оказавшись среди своих, доктор продолжил оперировать. За первые сутки спас 70 раненых танкистов.
А потом — пиво в Берлине... Про то, как кружка оказалась в руках у Синякова, рассказывал его приёмный сын Сергей Мирющенко. Как-то в лагере Георгий Фёдорович стал свидетелем разговора советского пленного с немецким унтер-офицером. Пленный заявил: «Я ещё выпью в Берлине за нашу победу». Немец лишь рассмеялся: «Мы берём ваши города, вы гибнете тысячами, о какой победе ты говоришь?» Именно этот диалог вспомнил Синяков, открывая дверь берлинского кабака в мае 1945-го.
После войны Синяков вернулся домой, стал заведующим хирургическим отделением медсанчасти Челябинского тракторного завода. О войне не говорил. О концлагере — тем более. Другая порода людей. Другой масштаб. Он просто делал то, что должен, оставляя за собой глубокий след в жизни. Георгий Фёдорович даже свой день рождения отмечал в день окончания Воронежского университета, считая, что родился тогда, когда получил диплом врача.
Синяковская премия
А в 1961 г. в «Литературной газете» вышел очерк, где Анна Егорова рассказала о докторе, спасшем её. После этой публикации лётчики, которым Синяков сохранил жизнь, пригласили хирурга в Москву. Туда же прибыли и сотни других бывших узников Кюстрина, которым удалось избежать смерти благодаря ему.
Говорили, что Синякова потом пытались выдвинуть на награды, но пленное прошлое не ценилось в послевоенные времена. Георгий Фёдорович остался без громких званий. Только уже после его смерти в канун 70-летия Победы именной стенд Синякова был открыт в музее медицины челябинской больницы. Возможно, когда-нибудь появится и улица его имени или Синяковская премия.
Её будут вручать врачам? Людям, преданным своему делу? Или шире — тем, в ком человек остаётся человеком даже там, где, кажется, остаётся место только инстинктам.
Доктор № 56872.
«Как хирург Врублевский помог выжить тысячам узников Дахау!»
«Нас может спасти только Шварцдок!» - говорили приговорённые к смерти в концлагере Дахау.
И врач в полосатой робе с нашитым на груди красным треугольником и номером 56872 делал невозможное - вытаскивал с того света, прятал от эсэсовцев, обманывал лагерное начальство. Он понимал, что рискует жизнью, но продолжал бороться за каждого узника Дахау.
Два побега
Фёдор Врублевский родился в крестьянской семье в Ставрополье, в 1930 году закончил Астраханский медицинский институт и приехал работать в Горький. Молодого хирурга отличало желание помочь людям и стремление использовать в работе новые методы, получать новые знания. В Горьком он женился. У Фёдора и Марии Врублевских родились сын и дочь. Но началась война. Врач-хирург областной клинической больницы и ассистент кафедры нормальной анатомии Горьковского мединститута Фёдор Иустинович Врублевский был призван на фронт в июле 1941 года.
Буквально через несколько месяцев наши госпитали под Вязьмой попали в окружение и врач из Горького оказался в плену. В немецких концлагерях Врублевский пробыл до 1945 года. Мария Петровна несколько лет ничего не знала о судьбе мужа. Но похоронки не было, поэтому Фёдора Иустиновича дома ждали.
«Первым лагерем, куда попал Фёдор Иустинович, - Эбенроде в Восточной Пруссии, - написала в своих воспоминаниях родственница легендарного врача Людмила Врублевская. - Там он заболел тяжёлой формой сыпного тифа. Немецкий врач, останавливаясь у его койки, неоднократно говорил: «Этот скоро умрёт!» А другой лагерный врач, харьковчанин Борис Рубашкин отвечал мысленно немцу: «Нет, он не должен умереть!» Просиживая рядом с больным ночи напролёт, он выходил товарища».
После выздоровления Врублевского отправили в лагерь Гогенштейн. Там он уже сам лечил узников, больных туберкулёзом.
Людмила Врублевская, сохранившая историю о родственнике, писала, что Фёдор Иустинович вместе с тремя товарищами сбежал из Гогенштейна через подкоп, сделанный под полом дезинфекционной камеры. Беглецам повезло - за колючей проволокой начиналось картофельное поле и лес, они ушли незамеченными. Фашисты поймали их уже на оккупированной территории СССР, под Пинском. Опять плен, а затем ещё один неудачный побег. Врублевский и ещё несколько человек выпрыгнули из вагона поезда, который вёз их обратно в Германию.
«Поезд остановили, беглецов поймали и зверски избили, - пишет Людмила Врублевская. - После двух попыток к бегству пленных отправляли в тюрьму или в концлагерь». Так Врублевский оказался в Дахау.
«Его знал весь Дахау»
Спустя годы после войны один из узников концлагеря Николай Дерявко написал о Врублевском: «Его знал весь Дахау. Многие любили его. Фёдор Иустинович - хирург, мастер высшего класса. Он предельно скромен. Скромных вначале не замечают. Но потом люди начинают удивляться: «Что за человек!» Фёдор Иустинович, рискуя жизнью, освобождал от каторжного труда измученных концлагерников. В нише водосточной ямы он спрятал медикаменты, которые могли понадобиться во время восстания. Он был агитатором, распространял сводки Совинформбюро. Человек редкого мужества и доброты. Он всегда улыбался, даже на допросах».
Да, доктор Врублевский, оказавшись в немецком плену, не хотел сдаваться, он продолжал делать своё дело - лечить людей, и надеялся освободиться из плена.
Из воспоминаний Людмилы Врублевской: «Фёдора Иустиновича в Дахау напутствовал эсэсовец: «Запомни, ты, врач, больных здесь нет, есть только живые и мёртвые!» Но доктор не только лечил, но ещё и утешал узников.
«О Врублевском и его мастерстве хирурга знали многие в лагере, - пишет Людмила Врублевская. - «Кто сказал? - Шварцдок! - А, тогда всё в порядке!» Шварцдок - «чёрный доктор». Так называли Фёдора Иустиновича в Дахау за цвет волос.
Вскоре у доктора Врублевского появился помощник - польский паренёк Франтишек. Удивительно, но даже в концлагере врачи смогли найти способ спасти людей.
Врублевский и Франтишек спрятали и выходили генерала Михайлова и многих других. Шварцдок использовал и право освобождать людей от работы.
Тех, кто совсем обессилел от тяжёлого труда, тех, кто вызвал гнев эсэсовцев, он забирал в лазарет и пугал немцев эпидемией тифа. Разумеется, Врублевский понимал, что если обман раскроется, его тут же повесят.
Подкормить и подменить
Доктор Врублевский умудрялся добыть и пронести совсем ослабленным пациентам картофелину или ломтик хлеба. Вместе с Франтишеком они придумали схему спасения, приговорённых к смерти.
«Приговорённого допрашивали, пытали, ломали ему кости, а затем приводили на перевязку в лазарет, чтобы завтра начать все зверства сначала, - пишет Людмила Врублевская. - Были случаи, когда доктору удавалось подменить приговорённого к смерти».
Подмена была делом сложным. По пути в концлагерь некоторые не выдерживали тяжёлых условий и умирали. Их должны были регистрировать и отправлять в мертвецкую. Но доктору Шварцдоку и помощнику Франтишеку иногда удавалось спрятать трупы в прозекторской. Вот на них-то и меняли живых людей, обречённых на гибель.
Освободили Дахау 29 апреля 1945 года. Здесь были убиты 70 тыс. человек. Из тех, кто дожил до свободы, многие потом говорили, что сохранить им жизнь и не впасть в отчаяние помогали врачи из числа таких же узников. Среди этих докторов, помогавших людям в таких тяжёлых условиях, был и горьковский доктор - Фёдор Врублевский. Освободившись, он всю жизнь отдал медицине. Умер в 1988 году.
Ищем Врублевских!
Алексей Потёмин, директор Учебно-исторического центра Нижегородской государственной медакадемии: «После освобождения из концлагеря Фёдор Врублевский вернулся в Горький, преподавал в нашем вузе, защитил кандидатскую, докторскую работы. Его докторская была посвящена проблемам заболеваний пищевода, в том числе борьбе со злокачественными новообразованиями».
Уже после войны через советское посольство многие иностранцы искали «профессора Врублевского» из Горького, они хотели поблагодарить Фёдора Иустиновича за спасённую в Дахау жизнь.
Недавно музей Дахау передал нам копию отчёта, в котором руководство лагеря рекомендует к работе в качестве штатных врачей поляка Альфонса Чарковски, югослава Арко Венцлава Льюлиани и жителя СССР Фёдора Врублевского. Также передана выписка из учётной карточки узника № 56872 - Theodor Wroblewski. Мы решили включить эти документы в обновлённую экспозицию, посвящённую Великой Отечественной войне.
Из Германии нам прислали и фотографию формы узника Врублевского. Полосатая роба, на куртке которой пришит красный треугольник, а над треугольником - номер 56872, сохранилась! Она и сейчас в музее Дахау. Красный треугольник означал, что этот заключённый - из СССР.
Собирая документы о докторе Врублевском, мы обнаружили много интересных, даже уникальных документов. Сохранилось много описаний операций, проведённых Врублевским в лагере. Есть собственноручно написанный Фёдором Иустиновичем автореферат к докторской диссертации в начале 1950-х.
Воспоминания Людмилы Врублевской - пожалуй, это самый полный рассказ о жизни легендарного доктора, прошедшего ад самого страшного фашистского концлагеря. К сожалению, мы потеряли связь с родственниками Врублевского. В личном деле сохранились адреса, по которым жила в разные годы семья Врублевских. Но сейчас ни один из адресов не актуален. Мы просим откликнуться родственников Фёдора Иустиновича, важна любая информация о легендарном горьковском враче!