Мобильная версия
Иван III Великий (22 января 1440 — 27 октября 1505) Великий князь московский, государь всея Руси Иван III Васильевич родился 22 января 1440 года.
Локальной неожиданностью окончилось заседание Творческого совета Российского военно-исторического общества. Предполагалось, что в День России наконец-то объявят победителя конкурса на лучший памятник Ивану III. Выяснилось, что из 12 проектов не годится ни один. Самыми резкими надо признать высказывания главных заказчиков – министра культуры Владимира Мединского и председателя совета, Андрона Кончаловского.
Вот вердикт министра: «Иван III был могучей личностью. Глядя на него, женщины падали в обморок, а мужчины теряли дар речи. Этой харизмы, этого масштаба, нет ни в одном из проектов».
Мнение Кончаловского более конкретно: «Все проекты похожи, но в них не видно главного – что же сделал Иван III».
Пожалуй, это самые важные слова. Они отлично характеризуют ситуацию. Художникам и скульпторам огромной страны был заказан памятник. И он не получился. А причина проста. Никто из авторов и впрямь не видит главного. То, что сделал Иван III, до сих пор чрезвычайно сложно понять и осмыслить. А говорят об этом до обидного мало.
Всё, что более-менее на слуху о личности Ивана III запросто можно уместить в эпитет, с которым он прописан на страницах отечественной истории: «Великий». В чём, собственно, заключается величие, должны, по идее, прояснить учебники. А там – сухая невнятная скороговорка: «Второй этап объединения земель вокруг Москвы, избавление от татаро-монгольского ига, централизация власти».
Свой своему – не брат?
По большому счёту это оскорбительно. Особенно в свете заявлений вроде: «Мы должны гордиться своей историей». Принято восторгаться «феноменом Англии». Ещё бы – за краткий по историческим меркам срок небольшое островное государство превратилось в империю, над которой не заходит Солнце.
Феномен превращения Московского княжества в Россию по какой-то загадочной причине упорно предпочитают не замечать. Между прочим, в самом начале этого пути невеликое лесное княжество даже не обладало политической независимостью. Результат – крупнейшее государство Европы, претендующее на гегемонию и диктующее свою волю соседям.
И всё это произошло при жизни Ивана III. Кстати, не очень-то и длинной – он умер всего лишь 65 лет от роду. Таких впечатляющих рывков в мировой истории больше попросту не найти.
Лучше прочих сказал об этом старательно изгоняемый из учебников и вообще из исторического обихода Карл Маркс: «Изумленная Европа, в начале правления Ивана едва знавшая о существовании Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением на ее восточных границах огромной империи, и сам султан Баязид, перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита». Маркс считался (да и был) русофобом, так что это его признание дорогого стоит. Но ещё интереснее продолжение цитаты: «Каким же образом Ивану удалось совершить все эти великие дела? Был ли он героем? Сами русские историки изображают его заведомым трусом».
Если бы только трусом. Ни одна школьная, студенческая или даже научно-популярная работа об Иване III не обходится без ссылки на русского историка Николая Костомарова, современника Маркса. Авторитет его имени многих подавляет до сих пор – возражать ему вроде бы не пристало. Так каково же мнение самого Николая Костомарова об Иване III, его личности и результате правления?
«Он не отличался ни отвагою, ни храбростью, зато умел превосходно пользоваться обстоятельствами. Он хотел дать своему государству строго самодержавный строй, подавить в нём древние признаки свободы, как политической, так и частной. Сила его власти переходила в азиатский деспотизм, превращавший всех подчиненных в боязливых и безгласных рабов. Летописи более не сообщали о советах князя с боярами – все решения он принимал единолично. Его варварские казни развивали в народе жестокость и грубость. Его безмерная алчность способствовала не обогащению, а обнищанию Русского края».
Хозяйственник или воин?
Обвинять фигуру такого калибра, как сам Костомаров в прямой лжи и подтасовках опасно. Тем не менее, сделать это придётся – в приведённой цитате нет почти ни слова правды.
Начать можно с любого пункта. Вот, скажем, насчёт «обнищания» - слова горькие и хлёсткие. Однако свидетельства иностранцев, которым было с чем сравнивать материальное положение наших соотечественников, говорят о другом. Иосафат Барбаро, венецианский купец, был поражён благосостоянием русских: «Изобилие хлеба и мяса в этом месте можно себе представить по тому, как им торгуют – продают не на вес, а на глаз». Амброджо Контарини, тоже венецианец, дипломат: «Край чрезвычайно богат всякими хлебными злаками, люди не испытывают в них никакого недостатка.
Русские продают огромное количество коровьего и свиного мяса, а сотню кур отдают за дукат – вдесятеро дешевле, чем у нас». Кстати, примерно в это самое время начинает бытование характерная пословица: «На Руси ещё никто с голоду не помирал». Итог же может подвести профессор Краковского университета, врач и историк Матвей Меховский, современник Ивана III: «Это был хозяйственный и полезный земле своей государь».
О «грубости и жестокости» нравов народа под властью Ивана III неплохо пишет голландец Альберто Кампензе, астроном, математик и друг Римского папы Адриана VI: «Обмануть друг друга почитается у них ужасным, гнусным преступлением. Прелюбодеяние, насилие и публичное распутство также весьма редки. Противоестественные пороки также совершенно неизвестны, а о клятвопреступлении и богохульстве вовсе не слышно».
О том, каков был Иван III в бою, храбр он был, или труслив, сказать, по идее, должны одни из его злейших врагов – литвины. И они внезапно находят самые лестные слова. «Кройника литовская и жмойтская» пишет о своём противнике так: «Муж сердца смелого и рицер валечный». То есть рыцарь важный, великий.
То же самое говорят и отечественные безымянные летописцы. И безо всяких красивостей – просто и буднично. Как, например, запись от 1 января 1452 года: «Великий князь Московский отпусти сына своего, великого князя Иоанна, на Кокшенгу противу князя Дмитрия». В чём же здесь храбрость Ивана?
В стране Гражданская война. Дмитрий Шемяка всего 7 лет назад пленил и ослепил Василия Тёмного. Тот посылает против опасного и коварного противника своего сына. Совершеннолетие по представлениям того времени наступало в 15 лет. Иван же командует армией и лично выходит в поход, будучи неполных 12 лет от роду. Впоследствии он, как соправитель отца, неоднократно выступает на южные рубежи государства против татар. Тоже во главе войска. В 13, 14 и 15 лет.
Под корень
О том, что в 1480 г. он скинул татаро-монгольское иго, известно и факт на слуху. Меньше знают, что в процессе избавления от ига Большая Орда была уничтожена под корень, а её столица Сарай стёрта с лица земли: «И тако пленили, жён и детей поганых без милости смерти предали, жилища же их сожгли и обратили Орду в место пусто». Ещё менее на слуху его казанские походы. А ведь впервые Казань была приведена в покорность именно тогда – задолго до Ивана Грозного.
И совсем редко упоминают о том, что вполне успешные войны он вёл на Западе. Причины их выглядят вполне современно и должны вызвать понимание у нынешних политиков. Так, первая Русско-шведская война 1495-1497 гг. началась с того, что Иван III закрыл и разорил Ганзейский торговый двор в Новгороде. Ганза, этот прообраз ВТО, накладывала на русских торговые санкции и пыталась подмять под себя весь товарооборот на Балтике. В результате шведам был нанесён ряд поражений, а финны дружно запросились в русское подданство.
Ливонская война 1480-1481 гг. вообще разгорелась в крайне опасный момент. Именно тогда Русь и Орда сошлись на Угре, решая вопрос, кому жить, а кому – нет. Немцы, воспользовавшись моментом, ударили в тыл. Воевать на два фронта – затея гибельная. Но Иван это сумел, причём с блестящим результатом: «Плениша и пожгоша всю землю Немецкую от Юрьева (Тарту) до Риги и отмстиша немцам за своё в двадесятеро али более».
Кстати, «высокомерные речи московита», с которыми Иван обратился к всесильному на тот момент турецкому султану, представляли собой протест против притеснения русских купцов. Никто из европейских государей тогда не осмеливался защищать свою торговлю в землях ислама. Иван смог. И получил желаемое. Всё вместе произвело такое впечатление на Европу, что русского государя стали побаиваться и заискивать перед ним.
Вот сенат Венеции: «Восточная Римская империя (Византия), и Константинополь, захваченные турками, должны принадлежать вашей сиятельной власти». Чуть позже император Священной Римской Империи Фридрих предложил Ивану титул короля.
Первое для Ивана было пока слишком многим, второе – уже слишком малым. Он претендовал на именование «император». А Константинополь стал одной из целей внешней политики страны на века вперёд.
«Хочу свои вотчины»
Его дальний предок, князь Святослав, перед началом войны говорил: «Иду на вы». Иван Великий предпочитал более спокойный тон. Его претензии в отношении соседей начинались так: «Великий государь хочет свои вотчины». Отказы случались крайне редко.
Его называли жестоким с побеждёнными. Это не так. Он был не жестоким, а всего лишь последовательным. Нацеленным на конечный результат. Рано или поздно, большой кровью или малой, но Россия получала своё. Оптимальным результатом он считал полное уничтожение противника и стирание его из истории. Под его ударами пали Тверь и Новгород. Уничтожена Большая Орда. Его внук, Иван Грозный, загнал в политическое небытие Казань и Астрахань. Его преемники уничтожили сибирские ханства, и дошли до Тихого океана. Его последователи навсегда исключили Швецию из клуба великих держав, а Польшу и Крым сделали частью России.
Всё это началось при нём. Именно его личными стараниями было определено, с кем Россия будет дружить, с кем и за что воевать, и какая участь уготована самым опасным соперникам. Если здраво взглянуть на нынешнюю политическую карту и ситуацию, то можно понять, что мы до сих пор живём по его лекалам, в придуманном и построенном им государстве.
«1490 человек ручным усечением».
В январе 1570 года в русской истории произошло событие, известное как «Новгородский поход Ивана Грозного», или же, иначе, «Новгородский погром». Последнее название звучит более правильно, учитывая обстоятельства дела. Спустя тринадцать лет по приказу царя будет составлен «Синодик опальных» для поминовения всех казненных за время правления Ивана IV.
О новгородских событиях в «Синодике» будет сказано: «По Малютине скаске в новгороцкой посылке Малюта отделал 1490 человек (ручным усечением), ис пищали отделано 15 человек».
Многие историки считают это число сильно заниженным, но даже оно впечатляет. По какой же причине русский монарх решился на подобные репрессии?
Древнее «окно в Европу»
Великий Новгород — город с уникальной историей. На протяжении трех веков нем существовал строй, который историки именую «феодальной республикой». Вся власть была сосредоточена не в руках князя, а в руках тех, кого избирало собрание жителей — вече. Формально — жителей, но по факту, конечно, решением вече управляли различные группы местных богачей и тогдашних олигархов.
Избежавший ордынского нашествия Новгород столетиями был тем самым «окном в Европу», которым затем стал Петербург. Богатый город купцов и ремесленников, он держался независимо от всех, ощущая собственное превосходство. Объединение русских земель вокруг Москвы новгородскую элиту, привыкшую жить «замыкать» все торговлю с северной Европой исключительно на себя, не особенно радовало. Ради сохранения собственных привилегий богатейшие жители города готовы были пойти на союз со Швецией или Литвой.
Однако в 1478 году после серии войн Новгород был подчинен Иваном III. За семь лет до этого московское войско в битве на реке Шелони наголову разбило новгородцев, в шесть раз превосходивших москвичей в численности. Это поражение, собственно, и предопределило последующий крах «феодальной республики». Причиной его стало то, что Новгород к cередине XV века окончательно превратился в «государство для богатых», где разрыв между элитой и простым народом достиг катастрофического уровня. «Чернь» не имела ни малейшего желания драться за «Господин Великий Новгород», полагая, что под властью великого князя жить станет легче.
Кругом измена
Разумеется, новгородская элита, выступавшая против Москвы, так просто не сдалась. Однако кардинально изменить ситуацию новгородцы уже не смогли. За последующие десятилетия Новгород окончательно влился в структуру набирающего силу Русского государства. Но в конце 1569 года Иван IV получил донос от некоего волынца Петра, сообщавшего, что Новгород собирается присягнуть польскому королю, поверил в измену.
В 1558 году русский царь вступил в Ливонскую войну, целью которой было закрепление России на берегах Балтийского моря. Война получилась затяжной, первые успехи сменились неудачами.
В 1564 году, помимо серии поражений, Иван IV пережил настоящее предательство — в Литву бежал русский военачальник, друг и сподвижник царя князь Андрей Курбский, также ставивший собственное феодальное право выше интересов нарождающегося государства. После этого Грозный начал борьбу не только с внешними врагами, но и внутренними, учредив опричнину.
Раскрытие заговоров было поставлено на поток, причем разобраться, какие из них были реальными, а какие выдуманными, сегодня крайне сложно.
В 1569 году погиб вместе с семьей двоюродный брат царя князь Владимир Андреевич Старицкий. Его заподозрили в намерении занять трон после убийства Ивана IV. В том же году в противовес Москве Великое княжество Литовское объединилось с Королевством Польским в единую Речь Посполитую. Военная обстановка для России складывалась крайне неблагоприятно.
«Ты не пастырь, а волк и хищник»
Донос подтверждал худшие опасения царя — новгородцы, всегда поглядывавшие в сторону Литвы и Польши, решили пойти «дорогой Курбского».
Принято считать, что обвинения в адрес Новгорода не были основаны на фактах. Но вот Екатерина Великая, интересовавшаяся русской историей, и имевшая доступ к документам, многие из которых до нашего времени не сохранились, полагала: предательство в Новгороде было, но с наказанием Иван IV явно перестарался.
Изменнические настроения присутствовали среди богатейших людей Новгорода. Если бы Грозному удалось закрепиться на Балтике, значение Новгорода как торгового города было бы утрачено окончательно, что, разумеется, не устраивало обеспеченных горожан. Военные неудачи русского войска заставили часть новгородской знати начать переговоры с поляками. Богатейшие новгородцы рассчитывали сохранить свои привилегии под дланью другого монарха.
Впрочем, прямого мятежа так и не случилось. Когда в январе 1570 года Иван Грозный с войском подошел к Новгороду, его торжественно встречали знать и духовенство во главе архиепископом Пименом. Царь не принял благословения Пимена, заявив ему: «Ты не пастырь, а волк и хищник, и губитель, и в руках у тебя не крест, а оружие, и ты, злочестивый, хочешь вместе со своими единомышленниками передать Великий Новгород польскому королю».
Архиепископ-скоморох и массовые утопления
Однако после этого Пимен провел торжественную литургию в Софийском соборе, после чего архиепископ пригласил царя на трапезу. Монарх не отклонил этого предложения, и только после обеда начались аресты. Чем была вызвана пауза? По одной из версий, в распоряжении царя оказалась грамота о намерении присягнуть польскому царю, подписанная знатными людьми города, в том числе Пименом. Иван показал документ, и потребовал от Пимена и остальных признать свои подписи на грамоте. Был ли этот документ поддельным или нет, но архиепископу не удалось убедить царя в своей невиновности. С этого и начался «Новгородский погром».
Удивительно, но сам Пимен казни избежал. Царь приказал одеть архиепископа скоморохом, «женить» его на лошади, после чего с дудкой и бубном водить по улицам города. Затем Пимен был сослан в монастырь под Тулой, где и скончался в сентябре 1571 года.
Остальным повезло меньше. По решению царского суда казни были преданы 211 помещиков и 137 членов их семей, 45 дьяков и приказных, столько же членов их семей. Лиц рангом пониже казнили без суда и следствия. В летописях описаны массовые убийства не только мужчин, но женщин с детьми, которых связывали и сбрасывали в реку Волхов. Описано, как опричники на лодках палками топили тех, кто не шел ко дну сразу.
Критики, однако, возражают — на дворе стоял январь, и если казни в полыньях еще можно себе представить, то вообразить, что опричники специально кололи лед, чтобы плавать по замершей реке, крайне сложно.
Вопрос о количестве жертв
Под расправу попадали люди, не имевшие вообще никакого отношения к заговору. В «Синодике опальных», например, указывается: «В Новгороде казнены 15 баб, называли их ведуньями».
В какой-то момент политическая экзекуция превратилась в обыкновенный грабеж, осененный царским авторитетом. Начавшись 12 января, погром завершился лишь месяц спустя.
Сколько же людей было убито в Новгороде? Если отталкиваться от «Малютиной скаски», а также от поименного перечисления новгородцев в «Синодике опальных», получается немногим более 2000 человек. С учетом того, что в списки могли попасть далеко не все жертвы, можно говорить о 3000-4000 погибших. Однако ряд историков утверждают, что при «Новгородском погроме» погибли от 15 до 40 тысяч человек. Последнее число и вовсе превышает общую численность населения тогдашнего Новгорода.
Убежище: почему царь не опасался мести новгородцев?
Объективно говоря, никаких убедительных доказательств расправы гигантских масштабов нет. Новгород не перестал существовать, не стал мелким населенным пунктом. Более того, в 1571 году, во время похода крымского хана Девлет-Гирея на Москву царь вместе с государственной казной нашел убежище ни где-нибудь, а в Новгороде. А в 1572 году во время очередного оживления Ливонской войны Новгород становится для Грозного и ставкой, и тыловой базой. По какой-то причине царь не опасается ни мести новгородцев, ни их мятежа. Это заставляет думать, что «Новгородский погром», несмотря на всю свою жестокость, большую часть населения города не затронул.
После Новгорода Иван IV отправился бороться с изменниками в Псков, однако там ничего подобного новгородским ужасам не было. По меркам опричнины, казни носили весьма ограниченный характер. Считается, что осадил монарха некий юродивый, но верится в это с трудом. Царь Иван Васильевич не останавливался перед расправой над патриархом и превращением архиепископа в шута, что ему какой-то «божий человек»?
Скорее, сам Грозный понял, что его акция из борьбы с «изменниками» превратилась в грабительскую вакханалию, разлагающую войско. В полной мере это проявится как раз во время набега Девлет-Гирея, когда опричники покажут свою полную несостоятельность в военном плане. «Новгородский погром», вне зависимости от его масштабов, остался одной из самых мрачных страниц в истории русской монархии. Правда, в отличие от «Кровавого воскресенья» в исполнении Николая II, столь фатальных последствия для государства он все-таки не имел.