Наука о войне 1941-1945

[Gosha]

Ф.Б. Дроздов

«Долина смерти» как пространство памяти

Аннотация. Статья посвящена такому феномену, как «Долины смерти», которые возникли на местах наиболее кровопролитных боев Великой Оте¬чественной войны. Особое внимание уделяется проблемам формирования и трансформации этого феномена в исторической памяти российского общества, а также причинам, которые порождают подобную трансформа¬цию. Делаются определенные выводы по перспективам развития феномена «Долины смерти» в массовом сознании наших сограждан - и как объеди¬няющего фактора, и как элемента фальсификации истории войны.

Ключевые слова: Великая Отечественная война; историческая память; место памяти; пространство памяти; «Долина смерти»; потери Красной армии; коммуникативная память; историческая травма; фальсификация истории; поисковая работа.

Великая Отечественная война стала судьбоносным событием для нашей страны - не только по своим масштабам, числу вовлеченных людей и влиянию на историю государства, но и по количеству понесенных демографических потерь. По этим причинам она продолжает оставаться в памяти нашего народа. Несмотря на то, что за последние десятилетия уровень знаний в отношении ключевых событий/личностей/дат Великой Отечественной существенно снизился, общество продолжает оце¬нивать ее как наиболее масштабное явление XX столетия [1, с. 312-313; 2, с. 50-51]. Проблема демографических послед¬ствий занимает одно из ключевых мест - многие люди не помнят или не знают истинных размеров потерь Советского Союза, но хорошо осознают, что они были чрезвычайно велики. Согласно Ю.Д. Артамоновой, любое «ключевое» (т.е. попросту запомнившееся) событие существует в исторической памяти через малое число «основных» действий [3, с. 29]. Таким образом, по отношению к Великой Отечественной как ключевому событию проблема потерь является одним из «основных» действий.

И, пожалуй, настоящей ее квинтэссенцией в исторической памяти нашего общества стали «Долины смерти» - места массовой гибели советских военнослужащих, особенно в начальный период войны, в 1941-1942 гг. Продолжая логическую цепочку, можно считать демографические последствия «ключевым» событием, а феномен «Долин смерти» - «основным» действием.

В течение длительного времени, вплоть до рубежа 1980-1990-х гг., термин «Долина смерти» не имел широкого хождения и не использовался в официальных документах; в те годы подобное можно было услышать только разве от очевидцев кровопролитных боев из числа местных жителей и от ветеранов войны. Однако во время перестройки, когда стала приподниматься завеса над историей поражений Красной армии в начальный период войны, термин обрел достаточно широкую известность и стал общеупотребительным. Первой официально признанной «Долиной смерти» можно считать горловину прорыва 2-й Ударной армии у поселка Мясной Бор в Новгородской области [4].

Со временем, по мере того как количество доступной информации по начальному периоду Великой Отечественной увеличивалось, количество «Долин» стало расти, почти любое более-менее крупное сражение с 1941 примерно по 1943 г. получало свою «Долину смерти», которая становилась объектом пристального внимания. И здесь мы сталкиваемся с первым феноменом, связанным с «Долинами смерти», - механизмом их появления - как в исторической памяти, так и на географической карте. Дело в том, что не существует единого механизма возник¬новения данного феномена.

В большинстве случаев та или иная точка на карте получала обозначение «Долины...» по объективным причинам. Однако были и случаи, когда это понятие возникало с подачи местных жителей или журналистов, присваивавших подобное название той или иной местности. Известны случаи, когда «Долина.» «мигрировала» в памяти людей - подобное обозначение получала гораздо большая территория, нежели та, на которой действительно велись ожесточенные бои, или его и вовсе получала иная местность. Также известны случаи, когда места массовой гибели воинов так и не удостаивались какого-либо специального обозначения.

Мы можем привести конкретный пример подобной ситуации. Одним из наиболее знаковых мест на территории Бельского района Тверской области, связанных с историей Великой Отечественной, является болотистая долина р. Вишенка, в просторечии называемая как раз «Долиной смерти». На уровне массового сознания считается, что именно в этом месте советские войска понесли наиболее существенные потери. Между тем ни анализ архивных материалов, ни полевые поисковые работы в этой местности не подтверждают данной версии.

В документах 6-го стрелкового корпуса за ноябрь 1942 г. указывается, что «Долиной смерти» бойцы и командиры именуют только одну лощину между деревнями Малеево и Огибалово из-за большого количества трупов советских и вражеских солдат, находящихся там . Крупномасштабных захоронений в этой местности к настоящему моменту также не выявлено. Механизм «расползания» термина с небольшого участка на много большую площадь в на-стоящий момент не вполне понятен. Причем совсем рядом находятся урочища, которые в полной мере являются «Долинами смерти» - бывшие деревни Цицино, Шипарево, Дубровка и др. В ходе боев за них потери советских войск были поистине ката¬строфическими, но их подобным термином никто не называет.

Главный вопрос, который нас волнует, касается тех причин, которые заставляют «Долины смерти» возникать и трансформироваться в массовом сознании, особенно если реальных предпосылок к подобному обозначению местности нет. На наш взгляд, появление данного феномена обусловлено целым рядом причин.

Во-первых, во многих случаях оно связано с субъективным желанием людей привлечь внимание (властей и общества) к той или иной местности, извлечь пользу из богатых на события ми¬нувших лет.

Во-вторых, важную роль в формировании и трансформации исторической памяти играют не только воспоминания героического торжества, побед, но и память скорби. Великая Отечествен-ная война - это великая травма нашей страны, которая глубоко и широко осмыслена российским обществом. Как показывает опыт, страдания соединяют в не меньшей степени, чем радости [5, с. 12].

Осведомленность о том, что в непосредственной близости от места моего проживания есть подобная «Долина», делает меня сопричастным к грандиозным, хотя и трагическим событиям Великой Отечественной. В таком виде «Долины смерти» могут выступать в качестве объединяющего начала для жителей России.

В-третьих, разрастание «Долин смерти» в массовом сознании за последние десятилетия было, вероятно, связано с процессом, в рамках которого отдельные политические деятели откровенно фальсифицировали историю по принципу «чем хуже, тем лучше», считая, что разрушение исторической памяти является необходимым условием разрушения «тоталитарного режима» и его идеологии. В этом плане феномен «Долин» напрямую связан с проблемой гиперболизации потерь Красной армии [6, с. 8].

Стоит добавить, что по мере отдаления от событий 1941-1945 гг. общий индекс знаний о войне падает, их актуальность для каждого нового поколения снижается, на смену им приходит эмоциональная составляющая. А феномен «Долины смерти» как раз относится к информации, которая достаточно легко принимается «на веру». Мало кто, услышав, что та или иная местность называется «Долиной смерти», станет проверять - насколько эти сведения достоверны. Подобное утверждение идеально ложится в элементарные, но эмоционально окрашенные схемы, с которыми легко согласиться: «людей тогда не жалели», «трупами завалили» и т.д. Между тем только архивные документы и полевые поисковые работы могут опровергнуть или подтвердить, что та или иная местность в годы войны была «Долиной смерти».

При этом непосредственные носители памяти о войне уходят, а т.к. горизонт коммуникативной памяти не превышает срока жизни трех поколений, то от воплощения памяти в тех, кто выступает ее носителями и находит для нее новые употребления, во многом зависит содержание исторической памяти о Великой Отечественной войне у жителей России [7, с. 41].

Ситуация, когда все общество отличается ответственным отношением к исторической памяти, критически воспринимает любую информацию, касающуюся собственного прошлого, препятствует появлению откровенно недостоверных сведений, практически нереальна. Значит историческое сообщество должно взять на се¬бя функции носителей памяти о Великой Отечественной, чтобы историческая память россиян формировалась на основании достоверных, проверенных сведений, а не на базе эмоционально окрашенных стереотипов.

В конце нашего небольшого исследования мы приходим к весьма парадоксальному выводу. С одной стороны, настоящие «Долины смерти» - места гибели большого количества совет¬ских военнослужащих, и проявления массового героизма долж¬ны быть мемориализованы и выполнять роль объединяющего фактора для российского общества. С другой стороны - определение в качестве такой долины безосновательно любого места, где велись бои, способствует необоснованному, гипертрофированному представлению о масштабах потерь советских войск в годы войны, что является искажением исторической памяти и может стать причиной резонансных последствий.

Список литературы
1. Каменчук О.Н., Федоров В.В. Война, ставшая Великой и Отечественной: о восприятии Второй мировой войны в российском обществе // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 4. С. 311-318.
2. Меркушин В.И. Великая Отечественная война 1941-1945 годов в исторической памяти народа // Социология власти. 2004. № 6. С. 49-59.
3. Артамонова Ю.Д. К вопросу о механизмах исторической памяти // Вестник славянских культур. 2018. Т. 48. С. 29-40.
4. Гаврилов Б.И. В Мясном Бору, в «Долине Смерти» // Отечественная история. 2004. № 3. С. 3-13.
5. Тульчинский Г.Л. Соотношение исторической и культурной памяти: практики забвения // Социально-политические науки. 2016. № 4. С. 10-13.
6. Сенявский А.С., Сенявская Е.С. Вторая мировая война и историческая память: образ прошлого в контексте современной геополитики // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 4. С. 299-310.
7. Проказина Н.В, Старых Н.П. Коммуникативная память о Великой Отечественной войне: теоретические подходы и социальная практика // Среднерусский вестник общественных наук. 2014. № 5 (35).