Общество и Власть

[Gosha]

ВОЙНЫ РОССИИ С НАПОЛЕОНОМ И РУССКОЕ ОБЩЕСТВО

Буржуазная революция во Франции 1789 года и последующие войны республиканской Франции, переросшие вскоре из оборонительных в захватнические, вызвали двойственную реакцию в образованном обществе России. Так называемая франкофиль - ская партия (граф П.В. Завадовский, князь А.А. Безбородко, В.П. Ко¬чубей, князь А.Б. Куракин и другие) полагала, что французская экспансия в Европе пока русские интересы не затрагивает и что с Францией даже можно сблизиться, использовав ее для борьбы с английским засильем на морях .
Другая партия - англофильская (А.Р. и С.Р. Воронцовы, Н.П. Панин, А.К. Разумовский, Н.В. Репнин и иные) считала, что расширение французской агрессии на восток, в том числе на
Балканы, ущемит интересы России, и поэтому ей все равно придется воевать против Франции в союзе с Австрией и Англией . По настоянию этой партии Павел I после захвата французами Ионических остро¬вов и Египта начал войну с республиканской Францией, но после освобождения Ионии и захвата власти во Франции Наполеоном взгляды Павла изменились.

Французская угроза Балканам была ликвидирована, а республика во Франции фактически уничтожена диктаторскими действиями Бонапарта. В этих условиях под влиянием франкофилов Павел счел возможным примириться с Наполеоном и попытать¬ся договориться с ним о компромиссном разделе сфер интересов в Европе и на Ближнем и Среднем Востоке .

После убийства Павла Александр I под влиянием англофилов отказался в полной мере следовать отцовской политике, но, учи¬тывая настояния франкофилов, сохранил с Францией дружеские отношения. Теперь все зависело от действий Бонапарта. Возобновление им агрессии в восточном направлении, особенно на Балканах, неминуемо привело бы Францию к новому столкновению с Россией, но Наполеон на первых порах искусно скрывал свои на - мерения и уверял в своей дружбе.

В итоге в России в 1801-1803 гг. установился культ Бонапарта. Русским дворянам-англофилам (преимущественно консерваторам) нравилось, что Наполеон диктаторскими методами усмирил французскую революцию и установил в стране фактически монархическую власть. Русским же либералам («франкофилам») импонировало то, что он сохранил при этом многие завоевания буржуазной революции и продолжил проводить ограниченные буржуазные реформы. С другой стороны, подвиги Бонапарта как великого полководца тоже вызывали уважение. В итоге, Наполеон нравился почти всем .

Будущий наместник Кавказа М.С. Воронцов, С.Н. Глинка и многие другие русские офицеры в это время мечтали поступить волонтерами во французскую армию, чтобы получить воинскую практику и опыт под знаменами великого Бонапарта.

В России тогда активно издавались и привозились из-за гра¬ницы книги с восторженными описаниями военных и политических деяний Бонапарта, стены русских гостиных украшались его портретами и батальными картинами его побед; русские дворян¬ские девушки носили на груди медальоны с портретом Наполеона и посвящали ему восторженные записи и стихи в своих дневниках и т.д.

Сам Александр I на первых порах также относился к Наполеону с восхищением, почему и шел на значительные экономические и политические уступки, предполагая, что Бонапарт это оценит .
Но Наполеон своими реальными делами вскоре стал разрушать тот положительный и возвышенный образ, который сложился о нем на первых порах в русском обществе. В начале 1803 г. Н.М. Карамзин писал, что Наполеон обманул надежды либералов, сворачивая буржуазные реформы и установив монархию, более деспотичную, чем была во Франции до революции.

Александр I, исповедовавший в начале своего царствования в значительной мере либеральные взгляды, также разочаровался в Наполеоне после того, как тот провозгласил себя пожизненным правителем Франции. «Завеса упала, он сам лишил себя лучшей славы. Ныне это знаменитейший из тиранов, каких мы находим в истории», - писал царь в июне 1803 г. своему воспитателю Лагарпу.

Русские дворяне-консерваторы вскоре тоже охладели к Наполеону. Многие из них надеялись, что, задушив революцию и уста¬новив монархический режим во Франции, Бонапарт затем пере¬даст власть законному государю из рода Бурбонов. Но Наполеон вместо этого бесцеремонно расстрелял родственника королевской династии герцога Энгиенского и в мае 1804 г. провозгласил императором Франции самого себя.

При этом все это сопровождалось возобновлением и расширением наполеоновской экспансии в Европе и на Ближнем Востоке, в том числе и на Балканах, что уже задевало интересы России, как великой державы, и привело в 1805 г. к первой войне с Наполеоном, что было встречено большинством русского общества сочувственно. Московский студент С.П. Жихарев отмечал в сентябре 1805 г.: «Весь город толкует о войне. Ненависть к Бонапарту возрастает, между тем как любовь к государю доходит до обожания» . Помещик Перхуров так разбушевался в октябре 1805 г. в Английском клубе, что кричал на весь зал: «Подавай мне этого мошенника Бонапарта, я его на веревке в клуб приведу!».

На пути русских войск, идущих на войну с Наполеоном, помещики, даже польские и литовские, хлебосольно приветствовали русских офицеров, желая им победы, а крестьяне, угощая на привалах солдат, кричали: «Закидаем Бонапарта шапками!» . Вообще русская армия, особенно гвардия, была настроена весьма воинственно и шла на войну с радостью. «Трудно представить, какой дух одушевлял тогда всех нас, русских воинов. Нам казалось, что мы идем прямо в Париж!» - вспоминал гвардейский офицер И.С. Жиркевич. Настроения «англофилов» (А.Р. и С.Р. Воронцовы, А.А. Чарторыйский, Н.Н. Новосильцев, А.К. Разумовский, А.И. Марков, П.А. Строганов, Д.П. Татищев, А.Я. Италинский и другие) распространились почти на все русское общество.

Однако небольшая часть русского общества сохраняла еще «франкофильские» настроения и выступала против войны с Наполеоном. К этому течению относились занимавшие второстепенные посты в правительстве А.Б. Куракин, Н.П. Румянцев, Н.С. Мордви¬нов, В.П. Кочубей, П.В. Завадовский, А.И. Васильев, Ф.В. Ростопчин, П.В. Лопухин). Их доводы: война потребует больших расходов и она преждевременна, поскольку Наполеон, хотя и грозит Александру I, но еще не перешел черты, за которой его агрессия станет действительно опасной для России. Поэтому война будет вестись со стороны России не столько за свои, сколько за чужие интере¬сы ее союзников . Эти доводы отстаивали и отстаивают и некоторые российские историки (Н.Я. Данилевский, А.А. Керсновский, Н.И. Ульянов, О.В. Соколов и другие).

Позиция русских «франкофилов»-либералов начала XIX века и нынешних такова: Наполеон поначалу не собирался нападать на Россию, но та, приняв участие из-за пустых опасений в антифранцузских коалициях, «разозлила» Бонапарта и он отомстил России тем, что в 1812 г. напал на нее сам. А если б сидели смирно, то нас бы, мол, и не тронули.

На деле, конечно, неучастие в войнах против Франции в 1798-1800 гг. и 1805-1807 гг. не спасло бы Россию от вторжения французов. И в этом случае Наполеон напал бы на Россию, поскольку она была препятствием на его пути к общеевропейскому и мировому господству. Что это было именно так, показывают планы нападения на черноморское побережье России, разрабатываемые Бонапартом и Талейраном еще в 1796-1798 гг., а также ряд высказываний Наполеона в 1802-1805 гг. о грядущей судьбе Европы и России. Неудача России в первой войне против Наполеона и поражение при Аустерлице вызвало злорадство у части русских «франкофилов». Наиболее рьяные из них даже провозглашали тосты за здоровье Бонапарта, шокируя более здравомыслящих товарищей.

Более умеренные «франкофилы» (А.Б. Куракин, Н.П. Румянцев, М.И. Кутузов и другие) предлагали заключить с Францией мир на компромиссных условиях.

Но более сильная в русском обществе англофильская партия, надеясь взять реванш, настояла на продолжении войны. В Москве в декабре 1805 г. шли такие разговоры: «Конечно, потеря немалая в людях, но народу хватит у нас не на одного Бонапарта, как говорят некоторые бородачи-купцы, и не сегодня, так завтра подавится, окаянный!». Однако и новая война закончилась неудачей для России, вынудив Александра I заключить в Тильзите невыгодный для России мир с Наполеоном и даже оформить с ним навязанный им союз против Англии.

Новое поражение немногих напугало в России, а наоборот, еще более настроило против Наполеона подавляющую часть русского общества, недовольную тем, что французская империя, подойдя уже вплотную к границам России, стала ущемлять не только великодержавные, но и национальные интересы России.

Франкофильская партия в русском обществе в 1807-1812 гг. сохранялась (Н.П. Румянцев, М.М. Сперанский, Н.С. Мордвинов, В.Н. Каразин, отчасти Н.М. Карамзин и другие), но влияние ее было довольно слабым. Франкофилы были представлены, в основном, либералами, надеявшимися, что под влиянием Наполеона Александр I проведет в России буржуазные реформы, в частности, отменит или ограничит крепостное право.

Однако эти надежды были неосновательны, поскольку не в интересах Наполеона было усиливать прогрессивными преобразованиями могущество своей главной соперницы России еще больше, делая ее опасной для себя. Тем не менее, ради этих необоснован¬ных надежд и из-за опасений нового поражения в случае очередной войны с Францией многие франкофилы готовы были пойти на серьезные экономические и политические уступки Наполеону вплоть до временной утраты Россией статуса великой державы.

Это вызывало яростное сопротивление более сильной англо¬фильской партии (Н.Н. Новосильцев, П.А. Строганов, А.А. Чарторыйский и другие), которая даже обвинила М.М. Сперанского в предательстве и шпионаже в пользу Франции и добилась его ссылки царем в Нижний Новгород весной 1812 года.

Большинство образованных слоев русского общества, особенно офицеров, уверенных в достаточной силе русского оружия, слухи о предстоящем нашествии французов не пугали, а раздражали. Накануне нашествия многие русские дворяне и купцы с возмущением говорили о Наполеоне: «Да что он, совсем с ума сошел что ли? Завоевать нас хочет? Не выйдет!» .
Нашествие наполеоновских полчищ на Россию в 1812 г. еще более усилило враждебность к Бонапарту образованного русского общества. В разговорах и частных письмах Бонапарт теперь полу¬чает самые нелестные отзывы: «Наивеличайший убийца», «крово¬жадный бич Европы», «злобная душа», «разбойник», «надменный и дерзкий властолюбец», «враг рода человеческого», «Главный Злодей», «изверг», «враг вселенной», «Люцифер» и т.д.

А.С. Пушкин в своей юношеской оде «Вольность» писал о Наполеоне с неприязнью: «Самовластительный злодей, тебя, твой трон я ненавижу, ...ты ужас мира, стыд природы, упрек ты Богу на земле». Граф Д.Н. Толстой-Знаменский, бывший в 1812 г. 6-летним мальчиком, вспоминал: «Я не раз видел во сне, что своеручно убил Наполеона, имя которого было предметом всеобщей ненависти».

Неприязнь к Наполеону дошла до таких пределов, что стала переноситься и на всю французскую армию и даже на французский народ и французскую культуру, чего не было прежде . По словам Д.Н. Свербеева, еще накануне нашествия многие мелкие дворяне перестали говорить на французском языке и не стали демонстративно обучать ему своих детей . Даже А.П. Ермолов в своих письмах того периода применял в сердцах такие выражения, как «подлый французский народ» . Декабрист А.Н. Муравьев в своих записках отмечал, что в то время «ненависть к французам и к иностранцам вообще развилась во всей ее силе между русскими и оставила глубокие корни в современниках».

Правда, французская армия в 1812 г. своими бесчинствами и зверствами на русской земле сама очень постаралась, чтобы о ней и о французском народе у русских сложилось самое нелестное мнение.

Заграничные походы 1813-1814 гг. против Наполеона также встретили горячую поддержку русского общества. Хотя среди части русских франкофилов (А.Б. Куракин, А.С. Шишков, Н.П. Румянцев и др.) появились возражения, что окончательный разгром Бонапарта будет больше на руку не России, а Англии, Австрии и Пруссии, и пусть Европа себя сама освобождает (так думал, отчасти, даже сам М.И. Кутузов, презиравший двуличную политику английских верхов), эти возражения не были приняты во внимание.

Мысль о том, что Россия должна помочь страждущей Европе ос-вободиться от французского гнета, была сродни русскому менталитету и льстила национальной гордости. Кроме того, тут играли свою роль еще не угасшая ярость против Наполеона и твердое убеждение, что если его сейчас окончательно не добить и дать ему возможность оправиться, то он, окрепнув, обязательно захочет взять реванш и снова нападет на Россию. Полный разгром и низвержение Наполеона были восприняты в русском обществе с чувством большого удовлетворения как не - обходимое и справедливое «возмездие... за все его военные и по-литические преступления» .
Патриотизм всколыхнул Россию подобное произошло в 1612 году!